Пожалуйста оцените сказку
+0
-0

Правда и Кривда

Рассказывают, что жили некогда в Та-Кемет два брата. Старшего брата звали Правда. Был он добр, отзывчив и всегда бескорыстно помогал тому, с кем приключалась беда.

Не было случая, чтоб Правда кого-нибудь обманул, обидел или поступил не по справедливости.
Наверно, поэтому и был он таким красивым, что невозможно было отвести глаз.
Все любили Правду. Только его младший брат, Кривда, горбатый отвратительный карлик, ненавидел его, потому что завидовал ему чёрной завистью.
Зависть и злоба измучили Кривду, истерзали ему сердце, не давали спать по ночам.
И вот, больше не в силах так жить, урод решил погубить брата.
Бессонными ночами он лежал и думал, как это лучше сделать. И, наконец, придумал...
Наутро он отправился в тот квартал города, где жили ремесленники, и заказал у оружейного мастера дорогой кинжал с ножнами. Когда заказ был готов, карлик взял десять караваев хлеба, посох, бурдюк с вином и кожаные сандалии, запихал это всё в сумку и пошёл к дому брата. Там он отыскал домоуправителя и сказал ему:
— Мне надобно на несколько месяцев покинуть город по важному делу. Возьми себе эти десять хлебов, бурдюк, посох и сандалии, но сохрани до моего возвращения вот этот кинжал. Я боюсь оставлять его дома: вдруг, пока меня нет, в дом заберётся вор? А этот кинжал очень мне дорог.
— Хорошо,— не подозревая за столь обыденной просьбой никакого чёрного умысла, согласился домоупра-витель. Кривда вручил ему сумку и кинжал и ушёл.
Минуло несколько недель.Как-то раз домоуправитель Правды хозяйничал в сокровищнице, наводя там порядок. На глаза ему попался кинжал Кривды. Домоуправитель вынул его из ножен и, обнаружив, что металл потускнел от времени, решил почистить его. Он пошёл с ним на берег пруда и стал драить его куском овечьей шкуры.
Но тут случилась беда: кинжал выскользнул из его рук и упал в пруд.
Один из слуг Правды был подкуплен. Он тут же донёс обо всём Кривде. Кривда немедленно явился к брату.
— Где мой кинжал? — стал требовать он. — Верни его. Я пришёл за ним.
— Мой слуга потерял кинжал, — виновато улыбнулся Правда. — Но не горюй. В моей сокровищнице очень много драгоценных кинжалов. Выбери любой из них, а если хочешь — возьми два или даже три.
— Как? Ты потерял мой кинжал? О, злодей! — вскричал, кипя гневом, Кривда. — Нет, ты не потерял, ты украл его! И ещё смеешь предлагать мне обмен! Где найдётся другой такой кинжал? У моего кинжала лезвие было широкое, как Нил, а гранаты на рукоятке были величиной с гору!
— Разве может кинжал быть таким большим? — искренне удивился добрый Правда.
Но Кривда не стал его слушать и потащил в суд.
— Доверил я Правде свой кинжал, — заявил он судьям. — И Правда его не уберёг. А кинжал тот был необыкновенный! Клинок его — Нил, рукоятка — обелиск, ножны больше, чем пещеры в западных скалах. Именем Ра клянусь в том, что всё, мною сказанное, — истинно.
— Какого же ты требуешь приговора? — спросили озадаченные судьи.
— Пусть его схватят, ослепят на оба глаза, и пусть он будет у меня рабом!
— Что ж, — сказали судьи, — как ты требуешь, так мы и поступим.
Правда, услышав это, содрогнулся от ужаса. Но сколько он ни умолял брата о пощаде, горбатый уродец только смеялся ему в лицо. По приказу судей стражники схватили Правду, заковали в цепи, ослепили и отдали Кривде.
Кривда сделал Правду привратником у себя в усадьбе. Упиваясь свершившейся местью, с наслаждением он смотрел, как брат сидит у ворот и горько оплакивает свою участь.
Но скоро Кривда опять потерял покой. Как-то раз, когда ему наскучило смотреть на плачущего брата, он встал и пошёл прочь от окна, — и тут случайно увидел своё отражение в начищенном до блеска сосуде. Омерзительный кособокий горбун отражался в полированном серебре! Кривда зашипел от злости, вновь подбежал к окну на своих коротеньких ножках и впился ненавидящим взглядом в красавца Правду.
— Эй, слуги! — взвизгнул он. — Схватите его немедленно, убейте и бросьте в пустыне на растерзание шакалам!
Потом он злорадно смотрел, как покорные рабы подхватили Правду под руки и поволокли в пустыню. Когда крики брата стихли вдали, Кривда ушёл в беседку и приказал подать туда самые лучшие кушанья. Настроение у него было превосходное.
А рабы тем временем привели слепого Правду в пустыню, швырнули его на песок и достали ножи.
— Не губите меня! — в отчаянии взмолился Правда. — Бросьте меня здесь и скажите своему господину, что выполнили приказание. Я уйду из этих мест и никогда не вернусь.
Рабы переглянулись.— Может, пощадим его, а? — неуверенно проговорил один. — Он ведь не делал нам зла.
— Но если Кривда узнает, что мы его обманули, нас самих убьют! — сказал другой, однако в голосе его тоже не было решительности.
— А откуда он узнает, если мы сами прикусим языки и не будем болтать лишнего? Все подумают, что этого слепого беднягу сожрали шакалы... Он ведь и так погибнет — один, без еды и воды в пустыне, да ещё слепой. Он и дня не выдержит. А мы зато не совершим злого дела, и Ра не покарает нас... Эй, ты! — крикнул он Правде. — Мы уходим, и ты тоже убирайся отсюда поживее, чтоб нам не поплатиться за свою доброту!
Растроганный Правда поблагодарил этих несчастных, ничего, кроме побоев, не видевших рабов, которые, несмотря на жестокое обращение с ними Кривды, сохранили немного добра в сердцах.
— Боги вознаградят вас! — сказал Правда и побрёл, сам не ведая куда.
Три дня он мучился на жаре. Всё его тело было в кровоподтёках и ссадинах, так часто он спотыкался о камни и проваливался в ямы.
На четвёртый день, обессилев от жажды и усталости, Правда упал у подножия холма. Ощупью он дополз до какого-то камня, лёг рядом и приготовился встретить смерть.
В это время под шатром, защищающим от солнца, рабы несли через пустыню на носилках знатную девушку из соседнего города. Они заметили лежащего Правду и остановились.
Девушка отдёрнула занавеску — узнать, в чём дело; выглянула из шатра и тоже увидела Правду.
Даже теперь, избитый и израненный, Правда был неописуемо красив. Девушка сразу полюбила его. Она подошла к Правде, склонилась над ним и ласково сказала:
— Пойдём ко мне в дом, прекрасный незнакомец. Будь моим супругом.
Так Правда поселился в богатом доме и стал там хозяином.
Шло время. У Правды уже подрастал сын. Как-то мальчик подошёл к отцу, ласково обнял его и произнёс: ; — Отец мой! Ты никогда мне не рассказывал, как случилось, что ты ослеп на оба глаза.
Правда вздохнул и поведал сыну свою горестную историю. Мальчик, задыхаясь от гнева, воскликнул:
— Я сделаю так, что злодей понесёт наказание! Знай, отец: ты будешь отомщён!
На следующее утро сын Правды выбрал самого красивого и тучного быка из стада, взял в сокровищнице горсть золота и отправился в город, где жил Кривда.
Придя туда, он нашёл пастуха, который пас быков Кривды, и сказал ему:
— Возьми себе это золото, но постереги до моего возвращения этого быка.
— Я буду охранять твоего быка так, как демоны не охраняют врата Дуата! — воскликнул пастух, обрадованный лёгкой наживой.
Вечером пастух пригнал стадо домой, и Кривда уви-1 дел великолепного быка.
— Сегодня же заколи его! — сказал он пастуху. — У него должно быть очень нежное и вкусное мясо. А я как раз хочу устроить пир, пригласить в гости правителя города и попотчевать его таким лакомством, какого он никогда не ел...
Тут Кривда осёкся. Он подумал, что в благодарность за угощение правитель, наверно, не станет привлекать его к суду, если он, Кривда, незаконно отберёт участок пахотной земли у соседа. Кривда вовремя спохватился, что этого не надо говорить вслух.— Но ведь это чужой бык, — заколебался пастух.
— Молчи! Отдашь взамен любого другого быка. Пастух понял, что с Кривдой лучше не спорить, и сказал:
— Твоя воля, господин.
В тот же вечер быка закололи. А на следующий день явился мальчик.
— Где мой бык? — потребовал он у пастуха.
— Послушай, — ответил пастух. — Вот тебе все быки Кривды, и все они твои. Возьми себе любого.
— Как! — вскричал в негодовании мальчик. — Твой хозяин убил моего быка?!
Он бросился к дому Кривды, разыскал самого Кривду и потащил его в суд.
— Клянусь именем Ра, этот человек убил моего быка, чтоб насытить своё брюхо! — воскликнул он перед судьями, указывая на Кривду пальцем.
— Ну так что же? — недовольно поморщились судьи. — Он виноват, — но разве так уж велика беда? Почему ты не хочешь взять себе другого быка или даже двух?
— Да разве есть на свете другой такой бык! — возмутился сын Правды. — Мой бык был такой большой, что Нил едва скрывал его копыта, а рогами он доставал до звёзд на небесах.
— Ты лжешь! — потеряв терпение, закричали судьи. — Или ты издеваешься над нами?! Где это видано, чтоб бык был таким огромным!
— Как— где? Если у кинжала клинок может быть шире Нила, а камни на ножнах величиной с гору, то почему же бык не может быть ростом до небес?
Тут поняли судьи, в чём дело. А Кривда закричал не своим голосом и бросился в ноги мальчику, моля не губить его. Но мальчик даже не посмотрел на своего врага.
— Какого наказания ты требуешь для Кривды? — спросили судьи, которые также не обращали ни малейшего внимания на его слезы и причитания.
— Он уже сам вынес себе приговор много лет назад, — ответил сын Правды. — С ним надо поступить так же, как он поступил с моим отцом. Пусть его ослепят и сделают рабом моего отца.
Главный судья кивнул и хлопнул в ладоши. В тот же Миг появилась стража. По приказу суда воины схватили Кривду.



Похожие сказки:

Хитроумный полководец Джхути

Рассказывают, что был некогда в Египте полководец по имени Джхути. Он сопровождал фараона Менхеперра во всех его походах в страны Юга и Севера, он сражался во главе своих солдат, он постиг все военные хитрости и получил немало наград за свою отвагу, ибо он был превосходным полководцем и не было равных ему во всей стране.

Алибег Кашкаши

В городе Каире, в сердце Египта, жил старик, по имени Алибег Кашкаши. Он был хром на левую ногу и, проходя по улицам города, на каждом шагу приплясывал.

Проделки воров

Жил в Фивах один зодчий. Он состоял в свите фараона и был окружён почётом. Самое ответственное строительство фараон всегда поручал ему. Немало воздвиг этот зодчий храмов, дворцов и сокровищниц.

Сатни-Хемуас в Загробном Царстве

Однажды Сатни-Хемуас и его сын Са-Осирис отдыхали на террасе дома. Солнце уже клонилось к западу. Был приятный, тихий вечер.
Вдруг воздух наполнился криками, горестными стенаниями и плачем. Сатни-Хемуас вгляделся вдаль.