Сатни-Хемуас в Загробном Царстве

Хоронили богатого горожанина. Погребальная ладья везла через Нил роскошный гроб, украшенный золотом. Подле гроба голосили плакальщицы. А вслед за ладьей плыло множество лодок: это друзья и родственники провожали богача в его вечное жилище.
— Посмотри теперь туда, отец, — тронул его за плечо Са-Осирис.
Сатни-Хемуас повернулся и посмотрел туда, куда указывал его сын.
Неподалёку от грузовой пристани, в утлой тростниковой лодчонке везли на Запад бедняка. Тело его было завёрнуто в грубую циновку. И никто не пришёл проводить умершего. Только лодочник устало грёб веслом, да плачущая вдова сидела рядом.
— О Осирис! — воскликнул Сатни-Хемуас, отводя взгляд от этого тягостного зрелища. — Великий бог Дуэта! Сделай так, чтоб мне воздали в твоём Царстве, как воздается тому богачу, и да не постигнет меня участь бедняка!
— Нет, отец, — возразил Са-Осирис. -— Ты получишь в Дуате то, что получит бедняк.
Сатни-Хемуас опешил. Некоторое время он не мог вымолвить ни слова.
— Не ослышался ли я?! — воскликнул наконец он. — Неужели это слова сына, который любит своего отца?
— Именно так, — промолвил Са-Осирис. — Пойдём.
Он взял отца за руку и потянул за собой. Удивлённый Сатни-Хемуас пошёл следом за сыном.
Они переправились через Нил и очутились в городе мёртвых, среди гробниц и заупокойных молелен. Са-Осирис приблизился к подножию скалы, остановился и прошептал заклинание.
В то же мгновение пустыню потряс страшный грохот. Земля разверзлась, и Сатни-Хемуас увидел огромную пещеру.
— Эта пещера ведёт в Преисподнюю, — сказал Са-Осирис и снова потянул отца за руку.
Они вошли в полутёмный зал. Здесь, при желтоватом свете факелов, сгорбившись, сидели какие-то люди. Их было так много, что невозможно было сосчитать. Люди сучили верёвки из волокна, их пальцы были содраны в кровь, — но позади людей стояли ослы и пожирали верёвки.
Как зачарованный смотрел на это Сатни-Хемуас, пока Са-Осирис опять не потянул его за собой.
— Пойдём дальше, отец, — сказал он шёпотом.
Они подошли к двери, которая вела в следующий зал. Сатни-Хемуас толкнул её плечом. Дверь стала медленно открываться, и вдруг подземелье огласил душераздирающий крик.
Сатни-Хемуас замер, озноб пробежал по его телу. В жёлтом свете горящих факелов он увидел, что на полу перед ним лежит человек. Нижний шип двери был воткнут в его глаз. Дверь медленно открывалась, и шип так же медленно, с хрустом поворачивался в его окровавленной глазнице.
Сатни-Хемуас содрогнулся и попятился. Весь бледный, он вошёл в следующий зал.
У самых дверей стояло на коленях множество людей. Все с плачем молили о прощении. Вдали же, на почётных местах, сидели праведники.
Позади опять раздался истошный крик.
— Что это? — спросил Сатни-Хемуас. — От этого крика кровь стынет в жилах.
— Это ещё один умерший открыл двери и вошёл в Дуат, — ответил Са-Осирис. — Всякий раз, когда открывается дверь, шип поворачивается в глазу того человека... А сейчас мы войдём в Великий Чертог Двух Истин!
И они вошли в зал Загробного Суда.
Здесь посреди зала на троне царственно восседал сам владыка Преисподней. У трона стояли Тот, Маат и Хат-хор. Они следили за тем, как Анубис на весах взвешивает сердца. А в тёмной пещере, в углу зала, хищно пылали два глаза. Это чудовище Аммат затаилась там в ожидании, готовая, как только бог мудрости огласит обвинительный приговор, броситься на жертву и растерзать её.
И ещё Сатни-Хемуас заметил подле трона Осириса какого-то человека, облачённого в одежды из тончайшего полотна. Запястья его рук украшали золотые браслеты с изображениями богов, а на груди блестел лазуритовый амулет в виде жука-скарабея.
— Отец мой Сатни, — тихо проговорил Са-Осирис. — Видишь ли ты благородного человека, который стоит на почётном месте около владыки умерших? Это и есть тот самый бедняк, которого хоронили безо всяких почестейи везли на Запад в убогой лодчонке, завёрнутого в грубую циновку. Это он! Его привезли на Суд, взвесили его сердце и нашли, что содеянное им добро перевешивает зло. Но в земной жизни на его долю выпало слишком мало радостей. Поэтому боги велели отдать этому бедняку погребальное убранство богача, которого хоронили с роскошью и почестями. Ты видишь, отец: бедняка поместили среди праведников. Но ты видел и богача, отец мой Сатни! Дверной шип торчит в его глазу. Вот почему я сказал тебе: «С тобой поступят так же, как с бедняком, и да минует тебя доля богача».
— Сын мой Са-Осирис! — воскликнул Сатни-Хему-ас. — Немало чудес увидел я в Дуате! Но объясни мне: кто те люди, которые беспрерывно вьют верёвки, и почему эти верёвки пожирают ослы?
— Знай, — ответил Са-Осирис. — Люди, которые вьют верёвки, — это подобие тех, над кем на земле тяготеет проклятие богов. Они трудятся день и ночь, дабы увеличить своё богатство, но золото утекает, как вода сквозь решето, и у них не хватает даже хлеба, чтобы наесться досыта. Когда они приходят в Дуат и выясняется, что их злодеяния многочисленнее добрых дел, боги обрекают их на то же самое, что с ними было на земле... Тем, кто на земле творил добро, здесь тоже воздаётся добром, а тем, кто совершал зло, воздаётся злом. Так было, так есть, — и не изменится никогда.
С этими словами Са-Осирис взял отца за руку и вывел его из подземелья.